Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 24.02.2022 N 305-ЭС20-15145(5) по делу N А40-109097/2018
(извлечение)
В рамках дела о банкротстве общества с ограниченной ответственностью "Матюшкинская Вертикаль" его конкурсный управляющий Агапов Даниил Евгеньевич обратился в суд с заявлением о признании недействительными сделками договора о залоге движимого имущества N 079/ДЗ-17 от 06.07.2017, договора о залоге автотранспортных средств N 079/ДЗ-17 от 06.07.2017 и договора об ипотеке (залоге недвижимости) N 046/123/079/1ОЗ/ДЗ-17 от 06.07.2017, заключенных между должником и банком в обеспечение исполнения кредитных обязательств перед банком третьими лицами.
Банк обратился в суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника (далее - реестр) требования в размере 4 534 034 850 рублей 80 копеек, как обеспеченного вышеуказанными договорами залога имущества должника.
Заявления объединены судом в одно производство для совместного рассмотрения.
Определением Арбитражного суда города Москвы от 08.10.2020, оставленным без изменения постановлениями Девятого арбитражного апелляционного суда от 15.02.2021 и Арбитражного суда Московского округа от 22.06.2021, оспариваемые сделки признаны недействительными, во включении требования банка в реестр как обеспеченного залогом имущества должника отказано.
В кассационной жалобе, поданной в Верховный Суд Российской Федерации, заявитель просит отменить названные судебные акты и направить обособленный спор на новое рассмотрение.
Определением Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 25.01.2022 N 305-ЭС20-15145 (5) судебное заседание отложено.
В судебном заседании после отложения представители лиц, участвующих в деле озвучили свои уточненные правовые позиции по делу.
Изучив материалы дела, заслушав участников судебного заседания, обсудив доводы, изложенные в кассационной жалобе, отзывах и письменных пояснениях на нее, судебная коллегия приходит к следующим выводам.
Как установлено судами и следует из материалов дела, 06.07.2017 банк и должник заключили три договора залога, по условиям которых должник передал в залог банку принадлежащее ему движимое имущество, включая автотранспортные средства, и недвижимость в обеспечение исполнения двумя заемщиками банка - обществами с ограниченной ответственностью "МагистральСтрой" и "СургутТранс" - обязательств, возникших в 2013 - 2015 годах из соответствующих кредитных договоров с банком.
24.05.2018 принято заявление общества с ограниченной ответственностью "БАЗИС" о признании должника банкротом, решением от 04.07.2019 должник признан банкротом, открыто конкурсное производство, конкурсным управляющим утвержден Агапов Даниил Евгеньевич, который оспорил вышеуказанные договоры залога как подозрительные сделки по основанию пункта 2 статьи 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве), а агентство просило включить в реестр свои требования, основанные на данных договорах.
Разрешая спор, суды признали оспариваемые договоры недействительными сделками, применив последствия их недействительности, и отказали агентству во включении требований в реестр. Суды сочли, что банк был осведомлен о неплатежеспособности должника и о цели причинения вреда имущественным правам кредиторов, поскольку на момент заключения обеспечительных сделок вместе с заемщиками (обществами с ограниченной ответственностью "МагистральСтрой" и "СургутТранс") и должником - залогодателем входил в одну группу аффилированных лиц, подконтрольную бывшему бенефициару банка Хотину А.Ю. В связи с этим суды пришли к выводу о том, что оспариваемые обеспечительные сделки не несли для должника - залогодателя никакой экономической целесообразности, были направлены на формирование подконтрольной задолженности, уменьшение числа голосов, принадлежащих независимым кредиторам, получение преимуществ, имеющихся у залоговых кредиторов в рамках дела о банкротстве, привели к неправомерному обременению имущества должника, не отвечали принципам разумности и добросовестности участников гражданского оборота.
Между тем судами не учтено следующее.
Содержащиеся в абзацах втором - пятом пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве презумпции совершения неплатежеспособным должником подозрительной сделки с целью причинения вреда имущественным правам кредиторов являются опровержимыми и применяются лишь в том случае, если иное не доказано другой стороной сделки (пункты 5 - 7 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)").
Опровергая данные презумпции на протяжении рассмотрения настоящего обособленного спора заявитель последовательно настаивал на том, что подконтрольность банка, заемщиков и должника одному бенефициару объясняла мотивы заключения обеспечительных сделок, а не исключала их; на момент заключения оспариваемых сделок должник был платежеспособен, целью заключения обеспечительных сделок являлось выполнение предписаний Банка России (далее - регулятор), а не причинение вреда кредиторам должника; банкротство должника вызвано иными причинами.
Как установили суды и не оспаривается лицами, участвующими в деле, на момент заключения оспариваемых сделок банк, заемщики и залогодатель - должник входили в группу компаний, подконтрольную одному лицу. По общему правилу, при внутригрупповом займе денежные средства остаются под контролем группы лиц, в силу чего, с точки зрения нормального гражданского оборота, отсутствует необходимость использовать механизмы, позволяющие дополнительно гарантировать возврат финансирования. Поэтому в условиях заинтересованности заимодавца, заемщика и залогодателя между собой на данных лиц в деле о банкротстве возлагается обязанность раскрыть разумные мотивы совершения обеспечительной сделки. В обратном случае следует констатировать, что выбор подобной структуры внутригрупповых юридических связей позволяет создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов при банкротстве каждого участника группы лиц.
Как указывают в представленных пояснениях заявитель и уполномоченный орган, в рассматриваемом случае весь бизнес, подконтрольный бывшему бенефициару банка Хотину А.Ю. можно условно разделить на три группы: финансы, нефтедобыча и недвижимость. При этом контроль, кредитование экономически взаимосвязанных групп нефтедобычи и недвижимости осуществлялись бенефициаром преимущественно за счет денежных средств банка. По оценке заявителя большая часть всех кредитов, выдаваемых банком, направлялись на финансирование собственного бизнеса бенефициара в сфере недвижимости и нефтедобычи. Таким образом, успешная деятельность банка по привлечению вкладов от третьих лиц, являлась главным составляющим развития бизнеса в сфере нефтедобычи и недвижимости. В таком случае заключение обеспечительных договоров компаниями, входящими в группу нефтедобычи, в пользу своего финансового центра (ПАО Банк "Югра") по ранее предоставленным им аффилированным заемщикам необеспеченным кредитам могло иметь разумный экономический мотив - обеспечение выполнения предписаний регулятора с целью сохранения этой кредитной организации, находящейся под угрозой отзыва лицензии на осуществление банковских операций, к услугам которой периодически обращались члены группы для пополнения оборотных активов, развития их проектов при нехватке свободных денежных средств. Восстановление финансовой устойчивости входящего в группу банка позволило бы продолжить финансирование деятельности всей группы в целом. Указанный мотив может объяснить экономическую целесообразность совершенных обеспечительных сделок для группы в целом - спасти консолидированный, имеющий свой источник финансирования бизнес.
Безусловно, наличие у контролирующего лица экономических мотивов в совершении сделки само по себе не исцеляет ее от пороков недействительности с точки зрения критерия причинения вреда кредиторам конкретного должника. Однако помимо непосредственных персональных интересов у организации, входящей в корпоративную группу, имеется, как правило, и групповой интерес, конечной целью которого является прибыльность деятельности группы в целом. Реализация группового интереса способствует не только процветанию корпоративной группы, но в то же время и каждого ее участника, в том числе того, который, формально пренебрегая своими персональными интересами, совершил для себя (и своих кредиторов) не выгодную сделку. Определяя баланс между общим интересом корпоративной группы и личными интересами ее участника, необходимо исходить из того, что не подлежат квалификации как незаконные те действия участника группы, которые будучи направленными на реализацию группового интереса, не стали причиной объективного банкротства такого участника.
Соответственно, с учетом установленной структуры бизнеса группы выяснению при рассмотрении настоящего дела подлежал вопрос о причинах банкротства должника.
Опровергая доводы о направленности сделок на причинение вреда кредиторам должника агентство не ограничивалось утверждениями о том, что экономическая целесообразность заключения договоров была обусловлена необходимостью исполнения предписаний регулятора. Как полагало агентство, к банкротству должника привели иные, не связанные с предоставлением обеспечения обстоятельства. Являясь нефтяной компанией, находящийся в промышленной стадии эксплуатации нефтяного месторождения, должник после выдачи спорного обеспечения продолжил вести свою обычную хозяйственную деятельность и извлекать прибыль. Переломным в бизнесе всей группы компаний явился момент отзыва лицензии у банка (28.07.2017), после чего должник начал принимать активные действия по выводу активов для сохранения уже бывшим конечным бенефициаром банка фактического контроля над ними: в сентябре 2017 года было создано дочернее предприятие - общество с ограниченной ответственностью "Матюшкинский участок", на которое в апреле 2018 года произведено переоформление лицензии должника на эксплуатацию нефтяного месторождения.
Анализ хозяйственной деятельности должника (в том числе оценка его действий по переоформлению лицензии на нефтедобычу) после отзыва у банка лицензии на осуществление банковских операций на причинение вреда кредиторам судами не проводился и не исследовался.
Приходя выводу о неплатежеспособности должника на дату заключения оспариваемых сделок залоговой стоимостью 5,3 млрд. рублей, суды констатировали формальное превышение установленного законодательством о банкротстве двадцатипроцентного порога балансовой стоимости активов должника, установив, что по состоянию на конец 2016 года она составила 12,3 млрд. рублей. По мнению судов, банк и должник при заключении обеспечительных сделок имели цель причинить вред следующим кредиторам: обществу с ограниченной ответственностью "АЛМАЗ" (долг 620 601 рубль 44 копейки), обществу с ограниченной ответственностью "БАЗИС" (долг 315 716 рублей 93 копейки), обществу с ограниченной ответственностью "Римера-Сервис" (долг 11 593 141 рубль 30 копеек), обществу с ограниченной ответственностью "Крезол" (долг 582 154 рубля 30 копеек), акционерному обществу "Центр аварийно-спасательных и экологических операций" (долг 453 225 рублей 00 копеек), обществу с ограниченной ответственностью "ХимТехСервис" (долг 1 666 407 рублей 91 копейка), ФНС России (долг по уплате страховых взносов в Пенсионный Фонд Российской Федерации по доп. тарифу на выплату страховой пенсии и по уплате НДФЛ составил 3 573 234 рубля 18 копеек, долг по оплате обязательных платежей составил 46 919 584 рубля недоимка и 10 321 297 рублей 70 копеек пени, штрафы. При этом задолженность перед уполномоченным органом частично возникла уже после заключения обеспечительных сделок). Итого, установленная судами задолженность должника перед кредиторами на дату заключения обеспечительных сделок составила около 76 миллионов рублей.
Данная задолженность не сопоставима с масштабом деятельности должника и являлась для него незначительной. Агентство последовательно ссылалось в своих пояснениях о том, что должник владел высокорентабельным бизнесом и погасить данные долговые обязательства для него не составляло труда, если бы впоследствии не произошел перевод бизнеса на дочернюю компанию.
В соответствии со ст. 2 Закона о банкротстве неплатежеспособность - это прекращение исполнения должником части денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недостаточностью денежных средств. В свою очередь, под недостаточностью имущества понимается превышение размера денежных обязательств и обязанностей по уплате обязательных платежей должника над стоимостью его имущества (активов).
Таким образом, в рассматриваемом случае ни размер требований по обеспечительным сделкам (5,3 млрд. рублей), ни стоимость активов должника (12,3 млрд. рублей) не противопоставимы размеру требований кредиторов на момент совершения обеспечительных сделок (76 млн. рублей) ввиду их несоизмеримости.
Следовательно, вывод судов о неплатежеспособности должника на дату совершения обеспечительных сделок, а также о наступлении такой неплатежеспособности в результате их совершения является преждевременным.
Преждевременным следует признать и вывод судов том, что обеспечительные сделки были направлены на формирование подконтрольной задолженности, уменьшения числа голосов, принадлежащих независимым кредиторам. Как правило, для создания фиктивной задолженности используется формальный денежный оборот, с помощью которого осуществляется вывод денежных средств из имущественной сферы должника-банкрота для сохранения его за конечными бенефициарами. В рассматриваемом случае обеспечительные сделки заключались во исполнение реальных кредитных договоров, по которым банк ранее предоставил денежные средства заемщикам.
Доводы заявителя о наличии экономической целесообразности заключения сделок, обусловленной исполнением предписаний регулятора, об истинных причинах банкротства должника не получили должной оценки в обжалуемых судебных актах.
Помимо вышеизложенного, судам необходимо обратить внимание на следующие обстоятельства.
В связи с наступлением страхового случая - отзывом (аннулированием) у банка лицензии Банка России на осуществление банковских операций - государственной корпорацией "Агентство по страхованию вкладов" произведены выплаты на общую сумму 172,9 млрд. рублей; требования агентства включены в первую очередь реестра требований кредиторов банка на сумму 165,3 млрд. рублей в рамках дела N А40-145500/2017 о банкротстве ПАО Банк "Югра" как и требования 29 тысяч вкладчиков на сумму 9 млрд. рублей (по состоянию на 01.01.2022). Вследствие признания оспариваемых сделок недействительными банку отказано во включении в реестр требований кредиторов должника, следовательно, банк (при недоказанности преследования им цели причинения вреда кредиторам должника) не получит в конкурсную массу денежные средства от реализации залогов, в то же время бывший бенефициар банка возвратит контроль над предприятиями, которые ранее были приобретены на средства вкладчиков банка, что подтверждается делами о банкротстве общества с ограниченной ответственностью "Хортица" (А40-83941/2018) и иных компаний из сферы нефтедобычи.
Таким образом, обстоятельства, на которые последовательно ссылался заявитель в подтверждение своих доводов, имели существенное значение для разрешения обособленного спора, однако оставлены без судебной оценки. В связи с этим, выводы судов о наличии оснований для признания недействительными оспариваемых сделок и отказе во включении залогового требования банка в реестр без проверки доводов заявителя являются преждевременными.
Кроме того, в представленном на жалобу заявителя отзыве кредитор указал, что переданное по оспариваемым обеспечительным сделкам имущество должника ранее было передано им же банку по договору о залоге недвижимого имущества N 060/063/ДЗ-16 от 20.01.2017, договору о залоге автотранспортных средств N 060/063/ДЗ-16 от 23.05.2017 и договору об ипотеке (залоге недвижимости) N 060/063/ДЗ-16 от 23.05.2017, обеспечивающим обязательства должника перед банком по соглашениям от 22.12.2016 на сумму 7 026 500 000 рублей. По мнению кредитора, в рассматриваемом случае оспариваемыми обеспечительными сделками оформлялся последующий залог имущества должника. Данное обстоятельство, ранее не исследованное судами, также имело существенное значение. Если данный факт будет установлен, то оформленный оспариваемыми обеспечительными сделками последующий залог должником того же имущества банку в принципе не мог причинить вред имущественным правам его кредиторов.
При таких условиях принятые по настоящему спору судебные акты нельзя признать законными и обоснованными. Допущенные судами нарушения норм права являются существенными, без их устранения невозможны восстановление и защита прав и законных интересов заявителя, в связи с чем обжалуемые судебные акты следует отменить на основании части 1 статьи 291.11 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, а обособленный спор направить на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
